Густая и молчаливая темнота ночи исчезла, оставаясь позади. Дух держал Скруджа за руку, вместе они летели по небу как две свободных птицы. Они оставили город далеко позади и двигались на свет яркого утреннего солнца.
Наконец они спустились вниз и остановились посреди пустой проселочной дороги, по обеим сторонам которой расстилались поля. Город скрылся из глаз. Он исчез бесследно, а вместе с ним рассеялись и мрак, и туман. Был холодный ясный зимний день, и снег устилал землю.
Скрудж смотрел во все глаза, озираясь по сторонам.
- Боже милостивый! – воскликнул он, всплеснув руками. Прикосновение Духа, мимолетное и невесомое разбудили какие-то чувства в груди старого Скруджа. Ему чудилось, что на него повеяло тысячью запахов, и каждый хапах будил тысячи воспоминаний о давным-давно забытых думах, стремлениях, радостях, надеждах. – Я здесь рос! Я бегал здесь мальчишкой!
В носу противно защипало, а глаза заблестели от слез, которые он тщетно пытался спрятать.
Дух кротко исподлобья наблюдал за обновленным Скруджем. Перед ним стоял совсем не тот холодный человек с хмурым непроницаемым лицом. Но человек живой и эмоциональный, на лице которого отражались эмоции от радости до смятения.
- Сколько же чувств можно пробудить всего одним прикосновением.. Всего лишь раз ненадолго коснулся его груди… мимолетно, совсем легко, но какой механизм заработал в его душе… - подумал про себя Дух, зато вслух сказал иное. - Твои губы дрожат. А что это катится у тебя по щеке?
- Снежинка, - неожиданно срывающимся голосом ответил Скрудж, для него это было совсем не свойственно. Он сразу же перевел разговор на другую тему.
- Я узнаю эти места, эту дорогу… Да чего там! я хоть сейчас могу пройти по ней с закрытыми глазами! - пылко воскликнул Скрудж и улыбнулся.
- Не странно ли, что ты столько лет не вспоминал о ней? А школа-то не совсем опустела, – сказал Дух. – Какой-то бедный мальчик, позабытый всеми, остался там один-одинешенек. Летим дальше!
Они проследовали по дороге, где Скруджу был знаком каждый придорожный столб, каждое дерево. Наконец вдали показался небольшой городок с церковью, рыночной площадью и мостом над прихотливо извивающейся речкой. Навстречу стали попадаться ребятишки, которые радостно перекликались друг с другом, и по мере того как они приближались, Скрудж узнавал их всех, одного за другим, называл их имена.
- Я помню их имена, — тихо прошептал он, понимая, что рад видеть их всех. Но вместе с тем не понимая, чему же он так рад. Что же так сильно ворочается в его груди? Почему он был так безмерно счастлив при виде их? Почему душа исполнилась умиления, когда он услышал, как мальчишки желают друг другу веселых Святок? Что ему до веселых Святок? Да пропади они пропадом! Был ли ему от них какой-нибудь прок?
Дух и Скрудж свернули с проезжей дороги и вскоре подошли к красному кирпичному зданию с увенчанной флюгером небольшой круглой башенкой, внутри которой висел колокол. Здание было довольно большое, но находилось в состоянии полного упадка. На стенах от сырости проступила плесень, стекла в окнах были выбиты, а двери сгнили.
Скрудж и его спутник вступили в мрачную прихожую. В доме было сыро, как в склепе, и пахло землей. Дух шел впереди, Скрудж – за ним. Едва они подошли к двери в глубине приходжей, как она отворилась сама по себе. Их глазам предстала длинная комната с уныло голыми стенами, казавшаяся еще более унылой оттого, что в ней рядами стояли простые некрашеные парты. За одной из этих парт сидел одинокий мальчишка, который читал книгу при скудном огоньке камина.
Скрудж прошелся по комнате, с грустью оглядывая холодные обшарпанные стены. Он коснулся поверхности рассохшейся деревянной парты, и почувствовал, как все вернулось.
Скрудж вгляделся в грустное лицо мальчика, который смотрел в окно и думал о своем. Мужчина поежился от захлестнувшего его чувства одиночества из далекого детства. Глубокими вздохами он пытался удержать бурю эмоций внутри.
- Бедный мальчик… бедный, бедный мальчик, - слова застряли в горле склизким комком. Скрудж сел за парту рядом и горько заплакал. Он плакал о том одиноком, маленьком и забытом всеми мальчике, которым он был когда-то. Все знакомые с детства звуки и скрипы только сильнее разжигали это чувства, а слезы так и текли по его морщинистому лицу.
Дух легонько коснулся плеча взрослого Скурджа и молча указал на окно.
За окном откуда ни возьмись возник силуэт странника-чужеземца рядом с навьюченным осликом. Следом начали появляться и другие персонажи из сказки, которую читал молодой Скрудж. Один за другим появлялись фигуры, такие же живые и реалистичные.
- Это же Али-Баба! - радостно воскликнул Скрудж будто увидел старого знакомого, с которым давно мечтал повидаться. - Да-да, конечно, это он! Я помню тот день, когда этому позабытому ребенку явился сам Али-Баба. Взаправду явился. Да не один. А вот и Валентин и его лесной брат Орсон! А вот там этот... как его.. Робинзон Крузо и его Пятница!
Внезапно его радость и энтузиазм померкли, а на смену огню в глазах пришли слезы. Глядя на молодого себя, Скрудж с тяжелым сердцем вспоминает мальчика, который пел рождественскую песню в замочную скважину:
- Как бы я хотел… Но теперь уже поздно…
- А чего бы ты хотел? - участливо спросил Дух, стараясь помочь Скруджу выплеснуть грусть и сожаления.
- Да ничего. Ничего. Вчера вечером какой-то мальчуган запел святочную песню у моих дверей. Мне бы хотелось дать ему что-нибудь, вот и все, - обрубил разговор Скрудж, утирая слезы рукавом.
Призрак пытливо посмотрел на Скруджа так, словно хотел что-то сказать по этому поводу, но промолчал.
- Поглядим на другое Рождество, - сказал Дух и задумчиво улыбнулся.
